В начале марта, Варя с мамой впервые побывали на Материнской Горе. От их города туда ходил автобус. Ходил он без всякого расписания. Мама с Варей просто вышли на остановку, что была за углом от их дома. Там уже стояла небольшая группа женщин в традиционных нарядах. Автобус пришел минут через пять. Варя заметила что на нем не было экрана с номером и местом назначения. И, в то время как все автобусы в их городе были новенькие, купленные всего лет тридцать тому назад, этот выглядел староватым. Краска на нем поблекла, как будто он долго стоял на солнцепеке.
Варя с мамой вошли первыми. В автобусе было только одно свободное место. Мама уже собралась сесть, и взять Варю себе на колени, но сидевшая рядом женщина встала и предложила Варе свое место (у окна!). А сама пересела на... другое свободное место. Всем остальным женщинам тоже нашлись места, и одно место осталось свободным. На следующей остановке никто не сходил. Вошли четыре девушки, сели квадратиком на невесть откуда появившиеся места, и опять одно место осталось свободным. Так случилось и на третьей остановке, и на четвертой. Елена Степановна поглядела на дочь — уж не Варькино-ли это колдовство? Начиталась Гарри Поттера, и теперь применяет на практике! Но Варя прилипла носом к окну, и не обращала внимания на чудеса творящиеся внутри автобуса. Тут Елене Степановне вспомнилась реплика столетней давности: «Граждане! Вагон не резиновый!». Она пощупала стенку автобуса ниже окна. Стенка была гладкой и упругой, как новая калоша.
Варя, между тем, любовалась катящимся мимо окна пейзажем. Дорога шла по подножию уральских гор, то среди холмов, то по открытой местности, то вдоль речек, то среди вариных любимых елочек. Из за далекого Байкала выходило солнце. Варя запела песню, как Красна Девица Заря красного ведет коня, и все женщины подхватили припев:
Радость — Солнце ведет!
Радость — жизнь нам дает!
Радость да пребудет с нами всегда,
Да навсегд-
Радость — Солнце ведет!
Радость — жизнь нам дает!
Радость да пребудет с нами всегда,
Да навсегд-
Радость — Солнце ведет!
Радость — жизнь нам дает!
Радость да пребудет с нами всегда,
Да навсегд-
Радость — Солнце ведет!
Радость — жизнь нам дает!
Радость да пребудет с нами всегда,
Да навсегда!
— Подъезжаем к Материнской Горе! — весело объявила шоферша в микрофон. Автобус свернул с шоссе, и поднялся, по аккуратно асфальтированной дорожке, к маленькой стоянке обнесенной кладкой из дикого камня. Открылись двери. Вместо мартовского холода, в воздухе стояла майская теплота. От стоянки, влево, на гору вела извилистая тропа. А справа, с неприступного утеса, на юг глядел высеченный во всю скалу образ Матери Живы.
Материнскую Гору Мать Жива возвела своими руками. Гуляла она однажды с любимым супругом, Отцом Сварогом, по просторам Русской Земли. А в высоте поднебесной, прямо над ними, парила Жар-птица, Красное Солнце.
Заметила то место Мать Жива. Перстом провела она бороздку от юга до севера. Уральскими Горами люди ту бороздку называют.
— Слева быть востоку. — сказала она, — Справа быть западу. А здесь быть самому сердцу Земли.
— Камешек надо бы поставить, место отметить, чтобы внуки знали.—
Отец Сварог тут-же раскрыл ладошку, и подал ей камешек, что еще до рассвета изготовил он по образу ладушки своей. Маленький камешек, всего сто саженей в высоту. Принимала Мать Жива тот камешек одной рукой. Одной рукой ставила его в землю, ликом к солнцу в высоте. Загребла Мать Жива пригоршню земли с востока, и слепила гору вокруг камешка. На вершине вмяла чашечку малую и наполнила её озерцом, а по бережку насадила рощу дубовую, чтобы Жар-птице было где отдохнуть в полдень. А где Мать Жива брала земли пригоршню, там налилось глубокое озеро, Священный Байкал.
На склонах Материнской Горы две тысячи триста капищ, от всех родов составляющих великий Русский Народ. На каждом капище стоит свой образ Рожаницы. Одни из дерева, изукрашенные замысловатым узором, переплутом, что разводит силу жизни под землей, питая корни растений. Другие из камня. Те попроще. Увидела Варя и совсем простой камень Рожаницы. Стоит у входа в капище увешанная цветными полотнами плита красного камня, в два человеческих роста, и в плите той овальное отверстие. К камню подошла мать с новорожденной дочкой. Варя остановила маму, сказала — Дай, посмотрим. — Мать подала дитя сквозь отверстие. Стоящая по ту сторону молодая волхвиня приняла девочку, оглядела, сказала — Быть тебе нареченой Таисией! — Стоящие внутри Круга женщины подняли веселую трель. Сияющая от радости мать сотворила оберег и поклон, и вошла в Круг. Волхвиня что-то шептала, передавая ей дитя. Варя слышала всё, но не сказала никому.
Тропа огибала гору почти до камня Матери Живы. Перед самым утесом она поднималась вымощенными диким канем ступеньками до следующего уровня, и шла вокруг горы в обратном направлении. На открытых местах в высоту уходили веревки с привязанными к ним платками расшитыми древними языческими узорами. Платки трепетали на ветру, и обозначенные узорами молитвы неслись ввысь со звуком понятным одним только Богиням.
Вошли в темную рощу. Елену Степановну потянуло к капищу расположенному в высеченной в камнях пещере. Внутри везде горели лампадки. Вариной маме капище напоминало церковь куда в детстве её водила бабушка. Только вместо лимонного запаха ладана, здесь витал сухой бумажный запах кедровых стружек. Сидящая подле Рожаницы древняя волхвиня была одета по европейски, в темную мантию с капюшоном. Увидев Варю, волхвиня улыбнулась одними морщинками глаз. Жестом, она пригласила Елену Степановну подойти ближе. — Будет у тебя дочка. — сказала она. — И добро будет назвать её Ольгой, или Татьяной, или Анастасией.
Варя, тем временем, порылась в маминой сумке. Достала пирожок и шоколадку. Шоколадку она разломила надвое, и положила перед Рожаницей, а пирожок протянула волхвине. — Попробуйте, Бабушка, — сказала она. — Я сама испекла этот пирожок. — Будто серебрянные монетки посыпались с потолка, так звучал смех древней волхвини. Бабушка взяла пирожок, покатала между сухими ладошками. Пирожков стало два. Покатала еще раз, пирожков стало четыре. Волхвиня дала один пирожок Елене Степановне. Два она дала Варе. Варя поняла. Один пирожок она положила на камень перед Рожаницей с просьбой послать ей здоровую сестричку.
Волхвиня протянула Варе большую серебрянную чашу. Варя наполнила её водой от текущего из скалы родника. Тихо сидели они вместе, девочка, мать, и двухсотлетняя старица. Тихо кушали они пирожки, пили чистую водицу из одной чаши. Елена Степановна никогда еще не ощущала такого покоя как здесь.
©2005 by Erica DiBrigida. Разрешаю использовать текст в обрядовых и некоммерческих целях.
