Семик — седьмая неделя после весеннего равноденствия. Поля вспаханы и засеяны. На лугах трава растет. В садах цветут яблони и вишни, а на огородах рассада принялась. Есть теперь время отдохнуть и повеселиться вместе с Богами, с Рожаницами и Родом. Да ещё раз почтить души предков.
Елена Степановна с детьми поехали на дачу, где Варя первым делом взялась за свои любимые помидорчики-грушечки. Утром она встала до восхода солнца, умылась росой, пропела в саду песню Утреннего Благословения, и затем поприветствовала восходящее солнце песней во славу Радости, Дочери Богини, которая ведет по небу Красного Коня. Песне Радости нет конца. Варя продолжала петь её когда работала в своем огородике. А мама тем временем думала — сказать Варе, или не сказать.
Еще зимой, Елена Степановна накупила льна, собрала ткацкий станок и наткала холста специально семье на обрядовые одежды. (Надобно-то — дети растут как на дрожжах, самой скоро понадобится сшить платье пошире, а за ним маленькую рубашечку.) Но прежде чем приняться за шитье, она отрезала квадратный кусок от начала холста, расстелила его на лугу, а в середке поставила пирог. Обратясь на восток, лицом к восходящему солнцу, она прошептала: "Вот тебе, Матушка-Весна, новая новина, а детям моим доброе здоровье."
Подошел день Велеса Вешнего, бога-пастуха, покровителя домашних животных. Варя, под маминым руководством, напекла печенья в виде коровок, козулек, лошадок, овечек, кроликов, даже котят. Побежала она с братцами босичком по холодной росе. А мама им наговор вслед: "Будьте вы здоровы как Велесова роса!" Расставили дети печенье на лугу где пасется скот. Пусть угощается на здоровье. Одно печеньице Дима принес обратно домой, обмакнул его в молоко, и дал его соседской пестрой кошке, которую он очень любил.
Машу Казанкову подружки выкрали из родительского дома. Машин отчим были родновером, верил в языческих богов, но по другому. Не было Маше радости от той веры. Проводили родноверы свои мероприятия в глухих местах, куда трудно было добраться. На подступах к капищу хмурые, бритоголовые "братки" проверяли у всех паспорта на национальность. Во время обряда вскидывали руки вверх и вперед как боевики, и от этого в обряде чувствовалась неведомая злоба. Не было места девушкам в кругу "соратников" (так называли себя родноверы, хотя они всячески косили от защиты родины). Не хотелось Маше приглашать подружек на мероприятия где на них смотрят с подозрением, где после короткого обряда парни сразу переходят на военные игры да на кулачные бои. Неловко девушкам в такой компании петь девичьи песни, тем паче хороводы водить. Подросла Маша, и перестала ходить на мероприятия. А свой "коловрат" — свастику которую носят родноверы — она утопила в болоте за капищем.
В институте она подружилась с язычницами. Стали ходить они в рощу на краю города, и там славить Матерей-Берегинь. Простое, приветливое русское язычество сразу пригрелось Маше к сердцу. Весной, подружки позвали её поехать с ними в языческий поселок на праздник.
— Ой как хочется, девочки! Да отчим не пустит.
— Не пустит, так ты самоволкой!
— Украдем тебя, как невесту.
— Слушай, сделаем так. Выбери какие вещи хочешь взять с собой, и раздай их нам. Мы вынесем их отсюда по одной-две. Никто не заподозрит. Как придет пора ехать, ты скажешь отчиму "Ну, я пошла к Починковым," и выйдешь из дому налегке, как будто ненадолго. А там уже все твои вещи готовы, уложены, и мы прямо на поезд!
Высадились девушки близ поселка. Пошли через березовую рощу с песней:
— Радуйтесь березы!
Радуйтесь зеленые!
К вам девки идут,
Ой да красные идут,
С пирогами, со блинами
Со яичницею!
Обрадовалась Маша. С первых слов почуяла она, что песня эта обрядовая. Глядит Маша по сторонам, везде идут обряды. Девушки заплетают березовые ветки. На следующий день проверят. Если заплетка туга, выйдет замуж в том году. Если береза расплелась, ждать еще год. Подружки свивают ветки березы кольцом. В кольцо сажают сплетенную из прутиков и травы "кукушку." Становятся по обе стороны кольца, и "кумятся" — клянутся друг-дружке в вечной дружбе. Беременные женщины идут по садам, ласкают фруктовые деревья, чтобы принесли побольше плодов. Никаких ограничений на этой языческой земле. Где чур стоит, где священный камень лежит, где песни поют, где требы кладут. Ходи свободно где хочешь — везде святая радость прямого общения с богами. И в этом всё, так объяснили Маше её подружки.
—Вот как раз поспели к Ляльнику!— воскликнула мать Сони, подружки на чьей даче девушки остановились. —Вы отдохните немного с дороги, пока ватрушки пекутся. Соня, ты потом приготовишь яичницу. Тася, ты сбегаешь к Васильевне за молоком. Маше, и остальным, строгий приказ отдыхать!
Отдохнув с дороги, девушки надели обрядовые рубашки, заплели волосы в косы, и пошли в березовую рощу. Впереди шла Соня, с яичницей, за ней Тася, с корзиной ватрушек, Маша, с тяжелым кувшином молока, другие девушки с творогом, с пирожными, с разными другими приношениями. Вся еда была белая. И девушки тоже были в белом.
В роще уже была приготовлена большая скамейка из дерна. Расставили девушки на ней кушанья, оставив место в середине для Ляли, Дочери Богини, покровительницы девушек. Начался обряд. Каждая девушка по очереди становилась в круг, а остальные шли хороводом вокруг неё, выбирали самую красивую. Наконец хоровод остановился, и все захлопали в ладоши. Решили, значит, какой девушке играть Лялю.
Девушки с почестями усадили Лялю на дерновую скамейку. Пошли они первым хороводом славя Дочь Богини. Кончили девушки петь, и Ляля благословила их.
Пошли девушки вторым хороводом, прося Лялю накормить-напоить их. Ляля благословила принесенные кушанья и разложила по тарелкам от каждого блюда. Девушки принимали угощение из рук Ляли, славили Богов и Род, и ели.
Пообедав, девушки третий раз пошли хороводом, прося Лялю одарить их. Ляля, не глядя, брала венки из корзины стоящей у неё за спиной, и раздавала их девушкам. Какой девушке даст она цветущий венок, та выйдет замуж в этом году. Какой даст она зеленый венок, той ждать еще год. Маша зажмурилась когда настал её черед. Услышала она разрозненные стоны разочарования когда Ляля вытащила ей венок. Открыла она глаза. Зеленый, без единого цветка. И все-же она обрадовалась — будет повод опять приехать сюда следующей весной!
А подростки, глядя на них, затеяли свой обряд на лужайке. Девочки выбрали самого красивого паренька, надели ему на голову венок из полевых цветов, Нарекли они его Яшей, то-есть Ярилой, посадили его в середине круга, расставили перед ним тарелки с яичницей, блинами со сметаной, ватрушками, что сами изготовили. Пошли девочки хороводом вокруг Яши, призывают его выбрать одну из них в невесты. Выбирает Ярила невесту по самому вкусному угощению. Бывает, что Ярила выбирает некрасивую, или толстую, зато готовит она вкусно, а это самое важное.
—Вы здесь впервые?— спросила Варя вышедшею на прогулку девушку с соседней дачи.
—Да.— ответила Маша.
—Ну, давайте я научу вас, как творить утренний обряд.
Варя показала девушке как осенить себя оберегом, научила её петь Утреннее Благословение, и все остальное. Маша просто диву давалась. Девочка пожалуй только начала ходить в школу, а уже столько знает.
А Варя будто читает Машины мысли. —У нас в школе учат Родной Вере.— сказала она.
—Откуда ты?— спросила Маша девочку.
—Из Светлоярска.
—А где это?
Варя помялась, помялась, и наконец ответила:
—Не знаю. Там раньше была военная тайна.
Когда они поднялись на холм, им открылось страшное зрелище. Ивовый Мужик сажени три в высоту, сплетенный из лозы на жердях, черный, весь начиненный зимним мусором, соломой и записками людских невзгод. Варя подтащила Машу за руку к чучелу, и тыкая пальцем, объяснила:
—Сюда запихайте все что вас достало. На закате мы зажжем его, и все наши невзгоды полетят с дымом, а мы будем радоваться, что скоро придет лето.
От родноверческих дней у Маши осталась "славянская" обрядовая рубашка — камуфляжная футболка со свастикой на груди. Она принесла её и запихнула в самый зад Ивового Мужика.
День прошел в гуляньях возле чучела. Женщины непрестанно жарили блины на железном листе положенном поверх костра. Всем, кто подходил, давали они блины, со сметаной, с вареньем, с маслом и медом, и обязательно с пожеланьями доброго здоровья, и славы богам.
На закате погасили все огни. Все оделись в обрядовое, и встали вокруг Ивового Мужика. Старики почали добывать Живой Огонь трением одного березового полена в другом. Язычники запели Заклинание Огня:
(включить музыку)
Ой ты Батюшка Огонь:
Разгорайся, разгорайся.
Из березы выскочи,
Выскочи, Живой!
Ой ты Батюшка Огонь:
Разгорайся, разгорайся.
Пробеги по бересте,
Бересте сухой!
Ой ты Батюшка Огонь:
Разгорайся, разгорайся.
Разбегись по к0стру,
По дубовому!
Ой ты Батюшка Огонь:
Разгорайся, разгорайся.
Освети нам Коло,
Развеселое!
Ой ты Батюшка Огонь:
Разгорайся, разгорайся.
Во сто зол зола - да,
Во сто зол зола!
Четыре девушки подошли к старикам, с незажженными факелами. Среди них была и Маша. Живой Огонь появился в то самое мгновение когда зашло солнце. Зажгли девушки свои факелы от Живого Огня. Когда они подошли к Ивовому Мужику, Маша насредоточилась на вывесившуюся из зада чучела футболку со свастикой. Вспомнились Маше тупые, злобные рожи фашистов-родноверов. "Штоб им их свастики на спинах горели!" прошептала она. Но вместо гнева она почувствовала сплошное равнодушие к отчиму и его "соратникам." И это спокойное, ледяное равнодушие прозвучало страшней смертного заговора. С нарастающим покоем в душе, Маша поднесла факел к свастике. Огонь взлетел по дешевой ткани. В одно мгновенье, Ивовый Мужик, подожженный с четырех сторон, превратился в столб пламени. Язычники пошли хороводом, крича: "Лето встречаем, зиму провожаем. Кукушка поет, так жито растет!" Неизвестно откуда вышли кудесники, со своими бубнами-кудесами. Подхватили кудесники ритм кликанья, и пошли язычники весело плясать вокруг огня.
Всю ночь горел Ивовый Мужик. Всю ночь веселились язычники. А на заре раздался голос волхвини:
— Души покойные! На чужбине отшедшие, не своей смертью умершие! Прилетайте к нам! У нас лето теплое, боги добрые, да народ приветливый. Милости просим, покушайте с нами, да пребудьте с родом своим.
Положила волхвиня блин под деревом в роще. За ней стали класть блины и другие язычники, кликая души ушедших. За два столетия много раз перемещались русские люди. Кто с родной деревни в город ушел, кого сослали изверги советские, кто от отчаяния на чужбину подался. Клич язычников собирает рассыпанные по миру души на единую землю, родную, русскую, да вовеки языческую.
