Ирка не раз говорила Маше — Верь без размышлений. Принимай Богинь сердцем, а не головой. Пока будешь принимать их головой, будешь только бодаться, и ничего у тебя не получится кроме спора с ними. А как примешь их сердцем, обнимешь их чувством, тогда и соединишься с ними как дочь с матерью, как сестра с сестрой, как подруга с подругой. Только так ты поймешь что значит быть Язычницей.
Восьмилетняя дочка Александровых вообще не объясняла Маше ничего. Варя просто заходила за ней, брала её за руку и тащила в капище в лесу. Там она показывала ей как творить обряды. Маше не было времени задумываться что значит каждый жест. Однажды к ним присоединилась молодая волхвиня, которая сказала Маше несколько слов, и Маша поняла значения обрядов так, что ей дальше не надо было ломать голову над ними.
— Обряд, это особый язык на котором мы говорим с Богами. Красиво так говорим, чтобы им нравилось слушать нас, чтобы они радовались нам как своим внучатам. — повторялись слова волхвини в машиной голове всю дорогу в самолете до Бостона. И Маша неоднократно повторяла в своем воображении образ богини, доброй бабушки в белой косынке, которой она читает стихи собственного сочинения. Совсем детские стихи, но богиня искренне радуется им, светится её лик от радости, и Маше от этого тоже становится радостно.
Язычники спустились в заповедник у подножия горы «Кошачий Камень*». Кругом летали пчелы, собирая последний мед. Маше нравились пчелки. Она шла среди них как среди подружек. Вспомнился ей на мгновение её первый языческий праздник, поросший донником луг, через который они шли, пчелки собирающие дары с полевых цветов. А дальше она не стала вспоминать: дальше шли леса и болота, где фашисты-родноверы справляли свои отчужденные обряды. Машины мысли вернулись на этот луг, где пчелки мирно собирали мед.
Все луга на свете веселые.
Вошли язычники в лес. Прошли едва заметной тропинкой на поляну. Отсюда не будет слышно. Лес глушит звук. Здесь можно будет веселиться сколько угодно. «Сознательные граждане» не услышат, не вызовут ментов.
Верховная жрица трижды прочертила священный круг мечом. Трижды благословила она его солью, водой, и ладаном. Затем, она прорезала «ворота» в южной стороне. Язычники и язычницы по одному входили в круг, окропленные соленой водой, окуренные индейским ладаном из смеси шалфея, кедра и травы-зубровки. Кое-кто остался в гражданской одежде, кое-кто переоделся в обрядовые мантии, но половина участников предпочла войти на обряд нагишом. Вспомнился Маше купальский фестиваль, как она с подружками плескались утром в речке. Сняла Маша одежду, и тоже вошла в круг «облаченная небом».
Верховная жреца мечом закрыла ворота. Несмотря на прохладный денек, в круге стало тепло, почти жарко.
Четыре гавайских факела «тики» стояли по краям Круга. Верховный жрец зажег восточный. Верховная жрица мечом прочертила в воздухе Заклинающую Пентаграмму, и возгласила:
— Слава Вам, Духи Востока! Силы воздуха и вдохновения! Мы, Дети Земли, приветствуем Вас в нашей священной роще. Слава и привет!
— Слава и привет! — воскликнули все.
Такие-же заклинания произнесла жрица духам юга — силам огня и страсти, духам запада — силам воды и чувства, и духам севера — силам земли и разума. Маше, под влиянием иркиных наставлений, прежде всего запомнилось воззвание духам запада.
Тут наступила пауза в обряде. Оглядев круг, и увидев в нем более половины новых гостей, жрица попросила всех представиться.
Когда подошел её черед, Маша воскликнула:
— Меня зовут Марина. Я из России. Учусь в Веллсли, и это мой первый языческий фестиваль в Соединенных Штатах!
Язычники громко зааплодировали. Послышались возгласы: "Добро пожаловать! Добро пожаловать, cестра-язычница!" Один мужской голос ответил по русски, но Маша не успела заметить кто.
Простерши руки к западу, верховная жрица сказала:
— Прощай, Солнце, вечно возвращающийся свет! Но не навеки прощаемся мы с тобой, ибо заповедовала нам Великая Мать, что, не пройдет этот год, как ты родишься снова. Итак, прощай на время, Солнце. Отдохнешь ты в стране вечного лета, и мы снова будем приветствовать рождение твое.
Зажгли язычники костер в центре круга. Верховная жрица надела мужу своему, верховному жрецу, венец из оленьих рогов, и сказала:
Прийди от севера, днями могучий.
Преклонись перед пылающим костром.
Прийди ты к Богине, владычице твоей.
Прийди ты к Детям веселья и любви.
Верховный жрец скинул мантию. Стал он, раскинув руки, и расставив ноги, в образе Пентаграммы, и стал декламировать Заклинание Рогатого Бога: "Пламенем ярко горящим..."
От осеннего равноденствия до весеннего викканскими обрядами правит Рогатый Бог в образе верховного жреца. Благословил жрец соль и крупу, которой потом засыплют следы обряда. Благословил он вино, лепешки и мед для обрядовой трапезы. Затем он попрощался с духами четырех сторон, но факелы не погасил.
— Круг открыт но не разорван. Пляшите и веселитесь во славу Богини и её рогатого супруга! — объявил он собравшимся. Загудели барабаны. Пошли участники по кругу, хлопая в ладоши и распевая известные всему язычеству песни «Исис-Астарта» и «Мы все родились от Богини». Потом пошли другие песни, кто что принес от своей традиции.
Подвернулась пауза в пении, и Маша сразу вскочила в неё. Сначала по английски, очень простым стихом:
(Включить музыку)
Our tribe will be reborn—
Our tribe from age to age.
Our tribe will be reborn—
Our tribe from age to age.
Когда остальные язычники подхватили песню, Маша тихонько перешла на русский:
Возродится, возродится
Род наш светлый, вековой.
Возродится, возродится
Род наш светлый, вековой.
Язычники продолжали петь. И тут Маше пришли другие стихи. Невесть откуда взявшимся голосом, она покрыла весь хор:
На священную на гору,
На высокую взойдем.
Там, обнявши небосвод, мы
Песню Солнцу воспоем.
Славна будь ты, мать вселенной.
Песней жизнь ты создала.
Славна будь сестра ты, Лада,
Всей природы Красота.
И тут ей опять ответил тот русский мужской голос:
В небе чистом снова вьется
Знамя дедовских богов.
Над землей родной несется
Песня радостная вновь.
И пела Маша, и пела. После обряда к ней подходили язычники, и говорили: "Я не понял ни слова, но сердцем чувствовал о чем вы поёте." Но когда её спрашивали о чем она пела, Маша не помнила ничего кроме пришедших ей стихов.
И помнила она мотив. Варя все время пела его; называла она это Песней, Жизнь Дающей.
©2006 by Erica DiBrigida. Разрешаю использовать текст в обрядовых и некоммерческих целях.
